“Анализы показывают, что мне не надо делать операцию! Все хорошо! И чувствую себя прекрасно.” — сообщила мне одна моя клиентка. Назовем ее Маша. Это слова, которые меня невероятно порадовали, потому что год назад она вскользь упомянула на консультации, что у нее высокие показатели онкомаркеров и ей назначили операцию — вырезать один оставшийся яичник на всякий случай, чтобы не заболеть.
Это обычная практика у нас. Мы верим показателям анализов (давайте запомним это правило).
Ситуация оказалась несрочной и мы решили поработать с диагнозом, который по всем показателям вероятен, исходя из того диагноза, который существует давно — эндометриоз.
Конечно, мы поговорили, поисследовали то, как эта болезнь происходит, как взаимодействуют котелки в организме в ходе этого явления.
Первое, что мы сделали – это провели системную диагностику, посмотрели, с чем связано происхождение болезни в родовой системе. Заместитель симптома нашел себе место рядом с дедушкой — папой мамы. Мы это запомнили.
Затем (второе) мы сделали еще одну диагностику. На этот раз был вопрос — “Какой метод лечения будет наиболее подходящим для наилучшего здоровья Маши”. Мы использовали фигуры здоровья Маши и методы лечения. Смотрели на их взаимодействие и устойчивость.
Мы исследовали эффективность следующих методов:
- операция,
- медикаментозное лечение,
- биорезонансное лечение,
- и, конечно же, расстановка.
Мы увидели, что расстановка будет эффективным методом борьбы с симптомом, но не на 100%. В общем-то ожидаемый результат, потому что, когда изменения есть в теле, в виде органической компенсации, чем является болезнь, без медицинского лечения не обойтись. Поэтому, только расстановки, как и другие виды психотерапии, не достаточны.
Когда я берусь за такую работу, медицинское лечение — обязательное условие. Если человек отказывается обследоваться и не лечиться у врачей — я не берусь.
Операция оказалась не лучшим вариантом, что показал заместитель здоровья клиентки. Этот метод был не подходящим.
Биорезонансное лечение укрепило фигуру здоровья. Она стала чувствовать себя более устойчиво, был хороший контакт.
Маша отправилась на биорезонансное лечение, а мы продолжили совместную работу.
Следующим шагом стало создание генограммы или, как я ее называю, Карты рода. И тут нас ждали удивительные открытия. Генограмма изображалась несколько раз, при этом рос масштаб изображения.
Сначала это был просто лист А4 формата, на котором было очень мало места. То для одного члена рода места не находилось, то для другого. А то и совсем близкий родственник (родная сестра) позабылся. Был выбран лист А3 формата и места стало побольше, казалось бы, всех распределили, но тут обнаружилось пустое место. Маша перерисовала генограмму на листе ватмана, и вот тут разместились все из рода до 7-го поколения. Маша с гордостью показала мне свою карту. С первого взгляда я увидела, что отсутствует целый род, который стоял за дедушкой, как раз тем дедушкой, рядом с которым разместился симптом во время первой диагностики. -“Как я этого не заметила!?” — воскликнула Маша. “- Но так бывает, когда я делаю что-то свое, я нахожусь как будто внутри и некоторые вещи просто не вижу”.
В процессе работы с генограммой мы увидели не только из кого состоит весь Машин род, но и то, как они все располагаются во внутреннем пространстве Маши. Целых 5 поколений предков, стоящих за спиной у ее деда, были исключены. Для них как будто не было места, вместе с их горестями, радостями и достижениями и, главное, с их громадной любовью, которая текла к Маше.
Генограмма как будто расширяет/увеличивает внутреннее пространство, одновременно как бы расставляя все по своим местам.
Маша тем временем, прошла курс биорезонансной терапии.
Следующая работа — это расстановка симптома. В этой работе мы увидели, что симптом связан с мамой того самого дедушки, который был “центром” внимания семьи. Он наделал много в своей жизни, создал массу тяжелых переживаний для своей жены, детей и внуков. Оказалось, что и он пережил любовь, которой не суждено было реализоваться, а его мама прожила тяжелую жизнь и сохранила жизнь своему сыну, но потеряла любимого мужчину. Это только то, что мы увидели в расстановке.
И это тоже обрело место во внутреннем пространстве Маши. Она отсоединилась от тех, кого так старательно исключали из рода ее мама и сама Маша.
Прошло еще немного времени, еще один курс биорезонансной терапии и Маша сделала повторные анализы. Теперь только один онкомаркер приближался к нижней границе нормы, два остальных показывали хороший результат.
Нас это радовало.
Начался карантин, мы долго не виделись.
Жизнь Маши шла свои послекарантинным чередом. Работа, учеба, сложное лето, личная терапия, терапевтическая группа.
И вот эта чудесная фраза — “Ты знаешь, Марго” — почти шепотом сообщает мне Маша, — “я сдала анализы. Врач сказал, что все прекрасно. Про операцию не может быть и речи. Все прекрасно!”
А мы верим анализам, это мы запомнили из первых строк моего рассказа.
Эта уникальная история в моей практике, потому что есть показатели анализов “до”, “во время” и “после” нашей работы. И есть данные биорезонансной диагностики.
Думаю, что главное, это результат, который получили, совмещая лечение и психологическую практику. Ведь часто то, как происходит взаимодействие клеток в ходе болезни — это то, как вы действуете в жизни во взаимодействии с окружающем миром.
Хотите проверим на примере вашего симптома, если он у Вас есть, конечно?
Написано с верой в лучшее
Марго Ипатова.